BIBLION.NAROD.RU

Иконостас православного храма

Поистине, Храм Божий есть небо на земле и каждая деталь его внутреннего убранства, выработанная на протяжении истории гениальной литургической интуицией Церкви, может быть названа боговдохновенной. Сам храм есть образ мироздания, в котором алтарь обозначает горний мир, область особенного присутствия Божия, а центральная часть соответствует миру тварному, созданному. Неудивительно, что между ними возникает преграда. Тем более, что даже условные прототипы наших храмов, какими, по крайней мере в первые века христианства, можно назвать здания синагог и римские базилики, и те имеют четкое иерархическое и функциональное разделение. Книжники в первых и чиновники во вторых были отделены от народа специальным ограждением. Самые ранние из известных нам и сохранившихся христианских памятников свидетельствуют о четком разграничении мест богослужебных собраний христиан, об отделении в них алтаря от основной части храма. Какой был эта преграда, какой путь развития она прошла в истории развития христианского богослужения, какое значение придавалось ей в разные эпохи и придается сейчас - на эти и ряд других вопросов мы и попытаемся ответить в настоящем исследовании.

Из древнейших дошедших до нас литературных источников известие о существовании и назначении алтарных преград принадлежит Евсевию Кесарийскому. Этот авторитетный церковный историк сообщает нам, что в начале 4 века епископ города Тира “поместил престол посередине алтаря и отделил его великолепной деревянной резной оградой, чтобы народ не мог к нему приближаться”. Тот же автор, описывая Храм Гроба Господня, построенный святым равноапостольным Константином сообщает, что в этом храме “полукру­жие апсиды (т.е. алтарь - авт.) было окружено столькими колоннами, сколько было апостолов”. Из жизни св. Василий Великого известно, что по причине неподобающего поведения некоторых из своих клириков, он “повеле быти в церкви пред алтарем завесам и преградам жен ради, да не дерзнет некая проникнути в алтарь во время Божественной службы”. Употребление завес, по всей вероятности, предшествовало появлению алтарных преград. Об этом говорит хотя бы тот факт, что завесы продолжают употребляться в армянских и эфиопских храмах, то есть тех церковных сообществах, которые откололись от Вселенского Православия не позднее V века. Обыкновенно, завесы украшались вытканными или вышитыми изображениями как символическими, так и иконографическими. Указания на это встречаются во множестве в книжных миниатюрах, а также в Равеннских мозаиках, датируемых VI в. Параллельно, развивается и иконографическая тематика самой преграды. “Вначале на архитраве высекали или ставили на него крест. Но уже Юстиниан (VI в.), поставив в константинопольской Софии двенадцать мраморных колонн, поместил на архитраве рельефные изображения Спасителя, Богоматери, ангелов, апостолов и пророков. Это все, что мы знаем об иконографическом содержании алтарной преграды до иконоборчества”. Новый период в развитии иконостаса наступает с IX века, когда, вслед за утверждением иконопочитания на Востоке последовало общее упорядочение богослужения и церковного искусства. По мнению А. Грабаря, “в византийских церквах с 11 по 14 век иконостас представляет собой портик с колоннами и свободным между ними пространством”. Некоторым исключением можно считать лишь изображения Спасителя и Пресвятой Богородицы, которые, по некоторым свидетельствам, располагались на столбах, или между ними, справа и слева от царских врат. Перед ними читались и читаются включенные во входные молитвы (судя по контексту - после иконоборчества) тропари “Пречистому Образу Твоему поклоняемся, Благий...” и “Милосердия сущи источник...”. Но наиболее заметным сдвигом в этот период стало появление продолговатых икон - темплонов, с изображением деисиса (т. е. образа молитвы святых во главе с Пресвятой Богородицей и святым Предтечей (или же первоначально их одних), обращенных вполоборота к центральному изображению Христа Спасителя), которые ставятся поверх архитрава. “Алтарные преграды в 12-13 вв., - читаем мы в фундаментальном исследовании византийской церковной живописи, - состояли из мраморных балюстрад, столбиков или колонок и архитравов, на которых обычно высекались полуфигуры святых. Чаще всего эти фигуры составляли Деисис. Расположенные на самом видном месте в церкви, они привлекали к себе внимание молящихся. Они воплощали в предельно наглядной форме идею заступнничества, ибо в деисусной композиции Мария и Предтеча выступали ходатаями за род человеческий, моля Христа о снисхождении к его грехам. Возможен был и другой вариант, когда деревянные иконы ставились на архитрав мраморной алтарной преграды.” К XII же веку относят и появление темплонов с изображением двунадесятых праздников. Эти иконы устанавливались, как правило, непосредственно на самой преграде, под деисисом, с таким расчетом, чтобы икону очередного праздника было легко снять и положить на аналой. Уже в этот период, алтарная преграда вызывает символические толкования. “Посему поверх столбов, - пишет святой Симеон Солунский, - космитис (одно из греческих названий алтарной преграды) означает союз любви и единство во Христе земных святых с небесными. Оттого и поверх космита, посередине между святыми иконами, изображается Спаситель и по сторонам от Него Богоматерь и Креститель, Ангелы и апостолы, и другие святые. Это научает нас, что Христос находится и на небесах со Своими святыми, и с нами теперь. И что Он еще должен прийти” В таком виде иконостас приходит на Русь и здесь происходит новый виток его развития. Первой особенностью стало появление в 14 веке сплошных, высотой в человеческий рост, каменных преград с тремя отверстиями для дверей. Фрагметы этих преград, расписывавшихся фресками, сохранились, в частности, в Успенском Соборе Московского Кремля и Троицком Соборе Сергиевой Лавры. Второй - перемещение праздничного ряда на самый верх иконостаса; судя по сохранившимся фрагментам дорублевского периода он помещается над полуфигурным деисисом. И наконец, в Благовещенском соборе Московского Кремля в 1405 году появляется совершенно новая интерпретация деисусного чина. Иконы впервые написаны в рост и сильно увеличены в размерах. В Центре - образ Спас в силах, авторство которого принадлежит по-видимости Феофану Греку. По своему смыслу это икона Страшного Суда, когда Сын Человеческий приидет во славе Отца Своего с Ангелами своими (Мф. 16, 27). Тем самым большую силу приобретает идея ходатайства и заступничества Церкви Небесной за Церковь Земную, а также подчеркивается эсхатологическое устремление последней. А в 1408 году, преп. Андрей Рублев, работая во владимирском Успенском Соборе, доводит высоту икон деисусного чина до 3 метров, и иконостас приобретает невиданную доселе торжественность и выразительность. В 15-16 веках на Руси к существующим чинам добавляются еще два - праотеческий и пророческий и в таком виде классический пятиярусный иконостас, рожденный, если говорить светским языком, религиозным гением русского человека, приобретает характер законченно образно-богословской системы. Это апофеоз алтарной преграды, вершина ее развития. Итак, мы видим пять чинов - местный, деисусный, праздничный, пророческий и праотеческий, завершаемый согласно традиции, Распятием, - которые раскрывают перед нами историю Домостроительства нашего спасения. Верхний чин представляет “период дозаконный” - от Адама до Моисея. В центре икона Троицы, явления Аврааму. Ниже - пророки, “период подзаконный”, с развернутыми свитками в руках, содержащими их пророчества о Боговоплощении. В центре образ Знамения Божией Матери, переложение пророчества Исайи. Следующий ярус - праздничный, “период новозаветный”, благодатный - исполнение всего того, о чем возвещают верхние два ряда, евангельская история. За ним следует, центральный чин - деисис, моление, ангелы и святые, во главе с Пресвятой Богородицей и святым Предтечей, обращенные в молитве к центральному образу иконостаса - образу воплотившегося Бога-Слова. Наконец, местный чин, который не имеет своего специального значения. Он изображает то, что наиболее близко молящимся. Иконы Спасителя и Матери Божией, храмовая икона и образы наиболее почитаемых святых. Таким образом, мы вкратце рассмотрели впечатляющую историю формирования алтарной преграды - от двенадцати, по числу святых апостолов, колонн Константина Великого до классического русского пятиярусного иконостаса. Но наша тема не была бы раскрыта до конца, если бы мы не остановились специально на вероучительном, символическом и литургическом значении иконостаса. По этому поводу было высказано немало различных точек зрения. “Иконостас, - пишет Н. М. Тарабукин, - представляет собой как бы раскрытую для чтения книгу, содержание которой начертано в изобразительных образах. В течение всего богослужения молящийся видит перед собою в развернутом виде зрительно-воплощенную картину Ветхого и Нового Заветов... его взору открывается вся история Церкви...” “Иконостас показывает, - добавляет другой известный иконовед, Л. Успенский, - пути домостроительства Божия: историю человека, созданного по образу Триединого Бога и пути Бога в истории.” А о. Павел Флоренский в своей работе, специально посвященной иконостасу, подчеркивает его мистическое значение, как границы двух миров: “Небо от земли, горнее от дольнего, алтарь от храма может быть отделен только видимыми свидетелями мира невидимого, живыми символами соединения того и другого... Иконостас есть граница между миром видимым и миром невидимым,.. явление святых и ангелов, обступивших Престол Божий... Иконостас есть сами святые”. К этой же мысли приводит нас и осмысление чина освящения иконостаса. Неслучайно одна из его из молитв прямо призывает: “Святых же, яко Твоих верных рабов и преискренних другов, в ихже имя и поданную студеные воды чашу прияти и мздою пророчею или праведничею, или ученичею воздати милостиво обещал еси... на сия иконы их взирающе верою призывающих, мольбы и моления и прилежные прошения услышаны быти сотвори, оставление же грехов подаждь и благодать получити сподоби.” Действительно, велико учительное и благодатное действие иконостаса. Он не только содержит в себе полноту догматов, выраженную в простой и доступной для созерцания форме, но и является объектом нашей молитвы. Согласное пение, мерцание лампад и свечей, испытующие лики на святых иконах, составляющих алтарную преграду, все неистощимое богатство православного богослужения, приводит молящихся в особое молитвенное состояние души и само по себе является красноречивым свидетельством истинности нашей веры.